Новый фильм Ксавье Долана получил Гран-при в Каннах — вторую по значимости награду после «Золотой пальмовой ветви». Более престижной премии режиссеру еще не вручали. То есть «Это всего лишь конец света» закрепляет за Доланом статус одного из любимцев фестивального истеблишмена. Но что важнее — эту работу еще будут считать рубежной в его творчестве. На первый взгляд здесь все то же, что и в других его фильмах. Тематически — эмоциональная зарисовка из жизни раздираемого противоречиями семейства, в которой жирными мазками написаны взаимоотношения матери и сына. Стилистически это тоже очень долановское кино. Режиссер любит врубить убойный попсовый трек и превратить кусок действия в клип — и здесь он не отказывает себе в этом удовольствии. Однако кое-что поменялось радикально. Речь об интонации — если раньше его фильмы были самоуверенными манифестами, то здесь чувствуется растерянность режиссера.
Ксавье Долану всего 27 лет, свою дебютную картину — автобиографическую драму о взрослении подростка-гея «Я убил свою маму» — он снял, когда ему не было 20-ти. Фильм на ура прошел в каннской программе «Особый взгляд». Премьера следующей картины «Воображаемая любовь» также состоялась в Каннах, и режиссера записали в главные вундеркинды мирового кино. В этом статусе Долан, взрослея, пребывал все эти годы. Взрослел,впрочем, только он, а не его картины — они как раз остановились в развитии. Все те же подростковые эмо-истории, коктейль из истерики, гормонального бунта и самовлюбленности. Пытаясь уйти от самоповторов, Долан в 2013-м впервые обратился к чужой пьесе «Том на ферме», но потерпел неудачу — его фильм впервые отвергли Канны, в Венеции остался без наград. Будто испугавшись, Долан снял эффектную, но вторичную «Мамочку», оставившую впечатление, будто Долану нравится играть в умного недоросля среди больших дядь. Рано или поздно, однако, вундеркинды становятся взрослыми. Главным страхом такого юноши — не ляпнуть какую-то глупость — «Это всего лишь конец света» буквально сочится.
Режиссер понимает, что старые трюки с «новой искренностью» больше не работают
Не случайно Долан делает фильм по пьесе Жана-Люка Лагарса. Не случайно главную роль — писателя Луи, вернувшегося спустя 12 лет в родной дом, — играет не сам Долан, а французский актер Гаспар Ульель. Не случайно персонаж Ульеля за весь фильм произносит десяток реплик, в то время как остальные не замолкают ни на секунду.
Луи не может сказать семье о том, что он скоро умрет. В пьесе писатель умирал от СПИДа, но в фильме Долана диагноз не упоминается. Потому что речь тут о смерти не физической, а метафорической. Ключевой эпизод — разговор Луи со с братом Антуаном (Венсана Кассель). Писатель прилетел в родной город рано утром, мог бы увидеться со всеми раньше, но оттянул момент и встретил рассвет в аэропорту за чашкой кофе — и никому кроме брата об этом сказать не может. Антуан бесцеремонно уличает Луи в стремлении к фальшивым красивостям, чтобы заставить его расчувствоваться — но этот прием уже не сработает.
Эта сцена, как разговор Долана с самим собой. Не столько Антуан, сколько он сам понимает: довольно демонстрировать старые трюки с «новой искренностью». Так что хоронит Долан здесь не писателя Луи, а «старого» себя — как человеку, приближающемуся к 30-летнему рубежу, ему кажутся невозможными «глупости», которые он произносил еще пять лет назад. Это свой труп он демонстрирует нам в финале — пусть и еле живая птичка, скрючившаяся на полу, выглядит довольно безвкусным символом.
Поклонники Долана должны быть рады, что он достаточно умен, чтобы настолько хорошо все про себя понимать. Плохо то, что страхи режиссера отчасти оправданы — сейчас он как юный тенор, только что переживший ломку голоса и не приспособившийся к новым обстоятельствам. Бесконечно тараторящего вундеркинда Долана больше нет, а «взрослый» Долан пока еще толком не знает, что сказать городу и миру. Получается, по-настоящему определяющим должен стать следующий фильм.
Оставить комментарий