У Николая Цискаридзе приятная дата. Три года назад экс-премьер Большого театра возглавил Академию русского балета имени А.Я. Вагановой (АРБ). С ректором прославленного учебного заведения встретилась обозреватель .
— Три года для масштабных преобразований — небольшой срок. Что из задуманного удалось сделать, а что отложено на будущее?
— Ничего не отложено. Что-то получается по ходу, что-то нет. Я просто работаю. Считаю, что главное свидетельство успеха или, наоборот, неуспеха — это спектакли в конце учебного года, когда мы предъявляем свою работу в Мариинском театре. В последние два года мы привозим эти выпускные спектакли в Москву. Приглашаю вас, посмотрите и составьте собственное мнение.
— С удовольствием. Коллеги поздравили вас с годовщиной руководства?
— Педагоги и сотрудники Академии русского балета подарили мне книгу, которую сделали сами. Это нечто вроде летописи — начинается она с того дня, когда меня объявили ректором. Том получился увесистым, с множеством фотографий. Всего 288 страниц. Очень приятный подарок. Но и в этот немалый объем все события моего ректорства не уместились, настолько их оказалось много (смеется).
— Вы выступили инициатором конкурса балетных педагогов, и на Петербургском культурном форуме впервые будет вручен приз победителям. Но ведь лучшая награда учителю — успех его ученика. Есть ли необходимость в этом соревновании?
— К сожалению, в нашей профессии присутствует одна специфическая вещь: педагоги, которые учат младшие и средние классы, очень много работают, но в конкурсах обычно участвуют ученики старших классов. То есть вся слава достается тем, кто работает с детьми в финальной стадии обучения, а это не совсем правильно.
Очень многое в карьере артиста зависит от того, как его учили в самом начале, поэтому считаю правильным награждать педагогов и младшего, и среднего звена. Кроме того, многие хорошие педагоги не были премьерами или солистами. Им не давали званий и наград. В лучшем случае у них есть грамота за то, что они честно отслужили стране 25–30 лет.
Приходят проверяющие и говорят: «Почему нет остепененных, почему нет званий?» Начинаешь объяснять, что вот этот человек был солистом, скажем, в Воронеже или в Саратове, ему дали заслуженного артиста. А этот служил в Мариинском театре, что было в миллион раз престижнее, но танцевал «двойки», «четверки», а за это звания в те годы не давали.
Мы сегодня, к сожалению или к счастью, следуем общемировым образовательным стандартам: на все достижения должна быть соответствующая бумага. Вот ее и можно вручать за победу в педагогическом конкурсе. Я обратился с этой просьбой в Министерство культуры и получил полную поддержку.
— Вы ведете класс в академии. Ректору подобная нагрузка необязательна. Это веление сердца, как я понимаю?
— Напротив, это усложнило мою жизнь очень сильно. Так сложились обстоятельства, что один из педагогов попросил у меня годовой отпуск. И чтобы не брать лишнего человека — ведь лишних ставок у нас нет, — мне пришлось взять его класс. Так что каждый день я веду урок, в том числе и по субботам, а они раньше — если не было спектаклей с участием детей в Мариинском театре — у меня были выходные.
— Но ведь это только на год? Или собираетесь продолжить педагогическую деятельность?
— Меня очень к этому тянет. Другое дело, что я по своей природе человек очень обязательный и когда мне приходится отлучаться в командировки или на совещания, очень переживаю: понимаю, что не дорабатываю так, как должен, несмотря на то что я в этот момент работаю ректором.
— Давайте на время оставим школьную тему и поговорим о цензуре — в связи с дискуссией, которая развернулась после выступления Константина Райкина. Балет — не кино, не драматический театр. Но, например, балеты Шостаковича в свое время тоже запрещали.
— Я понимаю, о чем вы говорите. Единственное, чего никогда не смогу понять, — что называют цензурой в данной ситуации. Если работодатель интересуется, как и куда потрачены средства, это правильно. Но я не уверен, что правильно заниматься эпатажем в серьезных театрах.
У меня крестный сын учится в ЦМШ. С искусством балета я его познакомил давно, водил на многие спектакли. Но почти ни на одну оперу в Москве, особенно в крупные театры, я его отвести не могу. Стиль исполнения музыки, сюжет, эпоха, актерское мастерство — эти важные для понимания оперы вещи порой просто отсутствуют. И почему, когда работодатель задает вопрос: «А нельзя ли сделать нормальную постановку?», это вызывает такой ажиотаж? Не понимаю.
— То есть тезис «кто платит, тот и заказывает музыку» и, соответственно, имеет право контролировать творческий процесс, обоснован?
— А как же? Мне интересно, в какой стране это иначе? Пусть кто-нибудь попробует не выполнить требования продюсеров или государственных структур, если они являются заказчиками. И тому есть миллион примеров.
Константин Аркадьевич Райкин — мой любимый артист. Я обожаю этого человека, на спектакли к нему иду с большим трепетом, потому что знаю: даже если он выйдет читать поваренную книгу, это будет высокохудожественно. Но в данном случае я просто не понимаю сути дискуссии.
Он высказал свое опасение. А уровень поднятой волны просто удивляет. Есть хорошие спектакли, а есть слабые. И если высказываются соображения, что хорошо бы подправить слабый спектакль, сразу начинаются рассуждения про цензуру. Мало того, если режиссер не знает, как привлечь к себе внимание, он совершает какую-либо провокацию, и тоже поднимается волна. К сожалению, многие люди этим пользуются и делают себе карьеру: стать халифом хотя бы на час…
Я не ретроград. Мне просто очень хочется увидеть разницу между романтическим спектаклем и спектаклем эпохи классицизма. Чтобы было понятно: это — комедия Мольера, это — комедия Шекспира, а вот это — комедия Островского. И они играются разными красками, этим и отличается русский театр.
— В выступлении Райкина речь шла и о том, что право запрещать художественные произведения берут на себя общественные организации и люди, не имеющие отношения к искусству.
— С негативным отношением к этому явлению согласен. Меня оторопь берет, когда я слушаю доводы некоторых личностей относительно каких-то религиозных и нравственных вещей. Так абсолютно любое классическое произведение, будь то «Преступление и наказание», «Анна Каренина» или «Война и мир», можно запретить, признав их безнравственными. С другой стороны, эти мнения излагают люди, которые вовсю пиарятся за счет запретов. Зачем вообще обращать на них внимание?
Приведу смешной и одновременно грустный пример. В 1990 году я в составе Московского хореографического училища был на гастролях в США по приглашению президента Джеральда Форда. И во время общения с нашими американскими сверстниками пошутил фразой Карлсона из книги Астрид Линдгрен, но мою шутку никто не понял. Когда закончилась встреча, переводчица объяснила, что эта книга не рекомендована к чтению в США — как дурная агитация за общение взрослого мужчины с ребенком. Я бы не хотел дожить до такого абсурда в нашей стране.
— Не могу не спросить о вашей собственной артистической карьере…
— Я свою артистическую карьеру закончил 5 июня 2013 года, когда станцевал последнего графа Альберта в балете «Жизель». Я сам сказал, что всё!
— С графом Альбертом вы закончили, но я помню вашу замечательную вдову Симон в «Тщетной предосторожности» Михайловского театра. Будет ли продолжение в этом амплуа?
— Вдова Симон — для меня радость. Я очень благодарен Владимиру Кехману, который меня пригласил. Таким образом я сам себе напоминаю, что по основной своей деятельности я артист. Делаю это для себя прежде всего, тем более что танцую этот спектакль со своей любимой ученицей Анжелиной Воронцовой. И когда репетирую и выступаю, отвлекаюсь от того, что меня окружает каждый день.
Что касается продолжения, то у меня, к сожалению, совсем нет времени, особенно в этом году: я очень привязан к расписанию детей. Но я уверен, что еще много интересных ролей впереди.
— Вы уже окончательно стали петербуржцем?
— Смотрите, какая интересная вещь: по рождению я тбилисец и очень этим горжусь. Мой дом в Москве, на Фрунзенской набережной, и я не собираюсь менять его местоположение… Ну а служу я в Петербурге и с большим удовольствием это делаю. Сегодня мой мир — академия, замок «Спящей красавицы» на берегу «Лебединого озера».
Оставить комментарий