Не все знают, что в последние годы он платит стипендию студентам ГИТИСа, за что ему говорят спасибо и студенты, и я — где могу, а благодарен — навсегда. Человек, который отдает свои деньги тем, кто не является ему ни родственником, ни знакомым, платит за один только талант, имеет право сказать все, что он думает о будущем и этого студента, и тех, кто еще не поступил. То есть такое право у него никто бы не отнял и без этого. Но, согласитесь (я с этим согласен), со всем сказанным, то есть с учетом стипендии, с пьесами (в которых кому-то надо играть), с режиссерскими опытами (ему и для этого нужны актеры), слово Андрея Максимова приобретает иную, большую ценность, больший вес. Я не пишу пьес, не ставлю спектакли, я только руковожу ГИТИСом. Оттого мое слово, я понимаю, не так весомо. И все равно, набрав в легкие побольше воздуха, говорю: «Не согласен!»Андрей Максимов загодя был уверен, что внятного ответа не будет. Как смогу, постараюсь ответить. По порядку. Зачем мы принимаем в этом году актеров в театральные вузы? — спрашивает Максимов. Зачем, если обстоятельства этому не благоприятствуют, и, следуя изданным предписаниям, вузам искусства заодно с остальными предлагают окунуться в мутные воды онлайна? Принимать актеров онлайн — это бред, пишет Максимов.
Бред — согласен и я. И все, кто соглашается на онлайн-консультации и онлайн первый тур, причем все и везде, хоть в Москве, хоть в Софии, Тбилиси или Лондоне, добавляют: но сам конкурс необходимо проводить очно, вживую. То есть без живого контакта поступающего и принимающего на актерский факультет (а также на факультеты, где учат режиссеров, сценографов, хореографов, пианистов, скрипачей, трубачей и т.д.) хорошего набора не выйдет. Зачем тогда соглашаться на компромиссы, которые, оказывается, не решают проблему? (Отмечаю: я по-прежнему согласен с Максимовым!)
Онлайн-прием невозможен в ГИТИСе, невозможен во ВГИКе, в Московской консерватории, в «Щепке», в «Щуке», в Школе-студии МХАТ… (во всех других консерваториях прием онлайн тоже невозможен, хотя некоторые ректоры и сказали, что готовы попробовать). Если мы хотим, чтобы выпускники были достойными продолжателями лучших традиций нашей театральной, кино- и исполнительской школ, возвращались с призами из Канн, Венеции, Берлина, Сан-Себастьяна (далее везде), — это бред. Тогда видеозаписи не сгодятся.
Отказавшись от приема в институт, мы не сделаем ни одного человека счастливей ни сегодня, ни через годы. А несчастными — очень многих и прямо сейчас.В Москве существует «большая пятерка». В порядке появления на свет: «Щепка», ГИТИС, «Щука», ВГИК, Школа-студия МХАТ. Из этих стен каждый год выходят, правда, не сотни-сотни, а около двухсот артистов, и в эти две сотни входят и драматические актеры, и вокалисты, и те, кто обучался по договорам с регионами, и по окончании института отправляются в Калмыкию, Бурятию — во все концы нашей необъятной Родины. Это важно: мы готовим кадры не только для Москвы, мы стараемся для всей России.
Ведущие вузы, ГИТИС в том числе, каждый год рапортуют о трудоустройстве выпускников, и я, с недоверием относясь к этим бодрым цифрам, стал в ГИТИСе проводить мониторинги трудоустройства не только окончивших институт в этом году, но добавил двух- и трехлетний шаг. Знаете, — работают! Кто-то, конечно, уходит из профессии. Скажем, Сергей Женовач два года назад принял в Студию театрального искусства, если не ошибаюсь, 11 выпускников своей гитисовской мастерской. Из оставшихся трудоустроились не все, но один, к примеру, ушел из театра в музыку. Не ушел бы, как я понимаю, его бы тоже взяли в театр.
Не все выпускники актерского факультета 2020 года найдут работу в театре, в кино. Но и в прошлые годы трудоустраивались не все. И не все выпускники мединститута остаются в профессии: я учился в Первом, имени И.М. Сеченова, с нашего курса в профессии осталась лишь половина. И в этом нет никакого влияния коронавируса. Интереса ради открыл списки наших выпускников. Режиссерский факультет. 1978 год — Някрошюс, 1979-й — Туминас и Кове… Это самые известные, а выпускников больше. Надо ли задумываться о пользе набора, высчитывать, сколько осталось в профессии, сколько нет, если в выпуске 1978 года Някрошюс был?! А в списке выпускников режиссерского факультета 1981 года — Арцыбашев, Белякович, Йоффе, Саркисов, наш выдающийся педагог Ольга Якушкина и, простите, российский олигарх Гусинский. Из однокурсников Костолевского все знают Фатюшина, в Театре Маяковского по-прежнему много играет замечательная актриса Иванилова, в 47 лет умер талантливейший Александр Соловьев… Предположим, о том, что так сложится, мы бы знали в год их поступления, надо ли было сказать Игорю Костолевскому: «Приходите через год, — надо нам еще талантов поднакопить»?
Андрей Максимов пишет: «Огромное количество худруков интеллигентно врут: «Мы нуждаемся в свежей крови, в молодых талантах». Не нуждаются». Мое мнение: нуждаются, и еще как! Каждый год звонят худруки, директора театров, спрашивают кто героиню, кто характерную артистку. И понимаешь вдруг: понятие амплуа по-прежнему живо, не кануло в вечность. Марк Захаров звонил. Просил одну. Отправили к нему сразу пять. Взял одну, а потом еще взял и актера.
Переизбыток актеров — весьма, к слову, гипотетический — не означает, что у нас сегодня переизбыток гениев. В 1993 году ГИТИС окончил знаменитый курс Петра Фоменко, из которого «вылупилась» его «Мастерская…» Глядя в прошлое, можно сказать, в 1994 году можно было уже никого не выпускать, отдохнуть, но на этом курсе учились Спиваковский и Ардова! Надо ли было им говорить при поступлении: ребята, уже видно, вы — гении, приходите на следующий год! Пришли бы?
Что же делать? Неужели принимать только менеджеров (которых вправду недостает), чтобы, дождавшись, когда закончится период первоначального накопления менеджеров, вернуться к набору актеров? Смешно.
По поводу критиков, я снова согласен с Андреем Максимовым. Но поскольку и сам он написал, что думает он больше всего об артистах, вернемся к ним. Читая уважаемого Андрея Марковича, вспомнил старый вопрос, согласно преданию, заданный одним французским аббатом: «Станет ли вам светлее, если вы повесите меня на фонарном столбе?» Пишут, эта шутка спасла ему жизнь. Отказавшись от приема, мы не сделаем ни одного человека счастливей ни сегодня, ни через годы. А несчастными — очень многих и прямо сейчас. А у людей неприятностей и без нас хватает.
Оставить комментарий