Событие для музыкальной Москвы, где «Кандид» никогда не шел на сцене, — неординарное. Из российской истории бернстайновского «Кандида» можно назвать лишь екатеринбургский эксклюзив — спектакль в 1992 году в Музкомедии. Однако в нынешний, юбилейный для Бернстайна год — 100-летия со дня его рождения — партитура «Кандида» была представлена трижды: летом в Мариинском театре на «Звездах белых ночей» в концертном варианте, в нынешней программе Большого фестиваля РНО в Концертном зале Чайковского и на Исторической сцене Большого театра в сценической версии Алексея Франдетти.
Дружный выбор самой партитуры для оммажа Бернстайну, автору нескольких мюзиклов и балетов (в числе которых настоящий мировой хит «Вестсайдская история»), в реалиях современности выглядит актуальным.
Написанная в 1956 году в формате саркастического памфлета, направленного против набиравшего тогда в Америке силу маккартизма, с его яростным гонением «призраков коммунизма» и политическими репрессиями, партитура «Кандида» отлично вписывается в политические реалии сегодняшних дней.
Едкий текст «вольнодумца» Вольтера, по повести которого написан «Кандид», придает все нужные смысловые обертоны, не нуждающиеся уже в эзоповом языке. Слишком очевидно все, о чем поют герои «Кандида» о «лучшем из миров»: о бесконечных войнах, политической инквизиции, коррупции, сговоре властей, саркастической этике, где чистотой обладает только бриллиант, о многом другом, что актуально не только в вольтеровские или бернстайновские времена.
Между тем формат мюзикла или оперетты (Бернстайн не настаивал на жанровом каноне, что открыло «Кандиду» путь и на Бродвей, и в оперетту, и даже на оперную сцену) подразумевает легкий жанр, род развлечения, который может как обострить, так притупить лезвие сатиры.
Все зависит от интерпретации, тем более что Бернстайн ввел в партитуру роль Рассказчика, которому «все карты в руки» от первого лица.Удивительно, но оба «Кандида», исполненные в Москве, оказались осторожно далеки от политической сатиры, от жестких акцентов сегодняшнего дня, представив варианты развлекательного шоу, с юмором, шутками и главное — с моралите, без которого не обходились во времена Вольтера: каждому в этом мире надо «делать дело», «возделывать свой сад». Именно этот тезис и стал ключевым в обоих представлениях «Кандида», славно разрешив абсурдистские перипетии героев, умиравших, воскресавших, обманывавшихся и впадавших в грехи по ходу действия много раз.
У Российского национального оркестра бернстайновский «Кандид» прозвучал с музыкальным драйвом, изящно объединив мюзикльную породу партитуры с ее симфонической объемностью, где эффектно звучали и пышные крещендо оркестра, и мягкие струнные волны, и пульс резко ломающихся ритмов, калейдоскоп танцев — гавот, вальс, фламенко, танго, и детали чисто музыкальной бернстайновской игры, с его аллюзиями на Малера, Верди, Бизе, Стравинского, джаз, духовные хоры.
У американского дирижера Джозефа Р. Олефировича все это музыкальное богатство звучало в стремительном, «по-бродвейски» зажигательном темпе, не давая опомниться публике, энергично осваивавшей перипетии происходящего на сцене.
А на сцене зала Чайковского действительно развернулось комическое действо с веселыми трюками, вроде нетрезвого танго Старухи в исполнении бродвейской певицы Ким Крисвелл или лацци с диадемой Кунигунды, которую она напяливала на голову дирижера. Партию Кунигунды исполняла американское сопрано Дженнифер О Лафлин — с тонким чувством стиля, блестящей техникой и образцовым звучанием самой знаменитой арии «Glitter and Be Gay». В партии Кандида выступил британский тенор Стивен Шонди — изящно использовавший все возможности своего не яркого, но гибкого и выразительного голоса. В партии философов Панглосса и Мартена выступил датский баритон Мортен Франк Ларсен.
«Кандид» в Большом театре отличался от представления РНО не только своим развернутым сценическим форматом, но и российским составом исполнителей: Кандида пел Илья Селиванов, солист Академии молодых певцов Мариинского театра, Кунигунду — солистка Пермского театра Надежда Павлова, набор ролей — Рассказчика, Панглосса, Мартена и Какамбо исполнил Петр Маркин, звезда московских мюзиклов.
Оркестром дирижировал Туган Сохиев, представивший крупный симфонический формат партитуры и яркие динамические решения, создававшие не только отличный баланс с певцами, но и с красочным зрелищем в постановке Алексея Франдетти.
Картинки на сцене менялись в соответствии со стремительным движением действия, где герои перемещаются из Европы в Америку, в Рай, в джунгли, в огонь аутодафе. Бернстайн строит действие «Кандида» по лекалам мюзикльного шоу, требующего солидного технического оснащения и мощных дизайнерских решений. И Большой театр явно подстраховался, заявляя в афише, что представляет «Кандид» в театрализованной концертной версии.
На практике оказалось, что эта версия потянула на полноценный театральный формат с современными технологиями, ярким сценографическим решением, активно использующим анимацию и видео-арт (Тимофей Рябушинский), с «карнавалом» костюмов — перьями, масками, париками (художником постановки выступила Виктория Севрюкова) и с попыткой Франдетти поработать с артистами в абсолютно новом для них ключе, придать импровизационный драйв абсурдистской канве действия.
В партитуре Бернстайна торжествует здравый смысл — противостоя безумию этого мира
Плюс попытка Франдетти поработать с артистами в стиле дель арте, придать импровизационный драйв абсурдистской канве действия. В этом направлении работа еще не завершена. Но партитура Бернастайна приоткрывается у Франдетти одним из углов своих замысловатых поворотов. Здесь торжествует здравый смысл — противостоя безумию мира.»Построим дом, нарубим дров и будем возделывать свой сад», — поют дружным ансамблем герои в финале спектакля. И в этом вечная суть позитива: «все хорошо, прекрасная маркиза».
Комментарии